спасибо!

Спасибо!

Отличные работы!!!Молодец!!!

Огромное спасибо за пост. С Вашего позволения, хочу поделиться своим эссе.

Оксана Буланова
Танго – жизнь моя!

Аргентина. Это слово хочется пробовать на вкус, смаковать его, ощущать терпкий привкус не-нашей экзотики. Не избито, не заезжено. Не Канары, в конце концов, какие-нибудь, вдоль и поперек исхоженные русскими мужиками. Аргентина. Где это? Ах, в Латинской Америке? Пляжи, пальмы, ламбада… Ах, ламбада не у них? А где? Как, и у них тоже? Ах, нет, у них танго. Знойное, аргентинское танго. И туфли на шпильках у женщин и белые кружевные рубахи у мужчин…Или у них красные? Нет, красные у испанцев. А впрочем, какая разница. Аргентина!.. Чего не знаем – придумаем, чего не придумаем – прочувствуем, проинтуичим. Главное – там хорошо. Там знойное солнце и красивые женщины, горячие аргентинские парни и тягучий ром. Или ром тоже не у них? На Ямайке? Да не все ли равно! Главное, все это элемент экзотики, волнующей, прекрасной, латиноамериканской экзотики, принесшей нам сериалы из красивой жизни и будоражащие кровь мотивы танго. Это смерть что такое – аргентинское танго! А как двигаются! Да у нас сто лет учиться будешь, так двигаться не станешь. Латиносом надо родиться. Не потому ли туристы со всего мира буквально валом валят в Аргентину? Им просто хочется научиться так же двигаться. Вот в чем секрет. А мы-то думали: отели, сервис… Отели, сервис – конечно, но главное не это. Танго – вот главное. В этом весь секрет.
Это их незаменимый вклад в мировую цивилизации – танго. Они так считают. На полном серьезе. Самое смешное, что это правда. Они – это аргентинцы. Выходцы из Испании, которую терпеть не могли и боролись за освобождение от метрополии. Танго родилось в самом богатом городе Южной Америки Буэнос-Айресе, в самых бедняцких кварталах Ла-Бока, где обитали лишь отверженные, лишь бесшабашные. Лишь бесстрашные. Люди, у которых ничего нет и которым нечего терять. Они убежали от невзгод Старого Света, но и здесь не нашли счастья. Они сочиняли грустные песни о несчастной любви и ранней смерти, о разлуке и отчаянии, о ревности и измене. Поначалу танго – не только танец. Поначалу танго – песня. Со слезами и надрывом. Этакий жестокий романс. На портовом жаргоне арго, смеси из итальянского и испанского, французского и португальского – беды-то везде общие. Музыка – только грустная, только волнующая. И страстная. Скрипка, флейта и бандонеон, инструмент типа гармоники. На худой конец аккордеон. Но опять же – какая разница! После тяжелой работы шли уставшие мужчины в портовые кабачки, моряки собирались у дверей публичного дома, кто-то приносил инструменты, и начиналось!
Танго запрещали. С ним боролись. Его искореняли. Танго считали неприличным. Почему? Разве неприличен этот танец, входящий в состав обязательной программы по бальным танцам? Разумеется, этот – нет. Этот выхолощен, движения сделаны обязательными и чувственность сведена до минимума. И импровизация сведена до минимума. Даже не так: импровизация сведена на нет. Некогда импровизировать, у тебя три минуты. А тот… Тот танец означал жизнь: надежду и в то же время отчаяние. Тот танец означал всё. И чувственность била через край. А как же иначе? Только в слиянии двух тел – избавление, только любовь спасет мир. А если не мир, то хотя бы двоих.
Танго – танец-выплеск, танец-сублимация, танец-уход. Возможность забыть горе хоть на несколько минут. Уйти в чувственность. Уйти и не вернуться. Танцевать.
И аргентинцы танцевали. Самозабвенно, забыв всё и вся. Страстно, сексуально, порочно. И тот танец запрещали. Тот танец шокировал. Не мог не шокировать. А они танцевали. И пронесли танец через года. Спасибо, что донесли. Хоть в том кастрированном виде, в каком мы видим его на танцплощадках всех стран, все равно спасибо.
Спасибо и Карлосу Гаделю. Был такой исполнитель в прошлом веке. И хоть был он не из Ла-Боки, а из другого бедняцкого квартала – Абасто, он хорошо знал жизнь. Он не писал ни музыки, ни текстов. Он только пел. Но как пел! Уже много лет его нет, разбился молодым на самолете, летя в Сан-Паулу, но аргентинцы говорят: с каждым годом Карлос поет все лучше. Весной 1917-го он спел «Mi noche triste». Ничего особенного, про разбитую судьбу, про неверную любовь, про шипы в сердце, оставленные жестокосердной возлюбленной, но Аргентина до сих пор рыдает. Песню приняли даже в Ватикане – неисповедимы пути Господни! Танец стали танцевать в высшем обществе Ла-Реколеты и Баррио-Норте, стало дурным тоном не танцевать танго.
Сегодня Ла-Бока – самый артистический район Буэнос-Айреса. Туда стремятся туристы – где это тут у вас танцы на мостовой? Здесь живут художники и поэты. Здесь по-прежнему небезопасно. Сошел с проторенной тропы для туристов – твои проблемы. Но опасности меркнут перед возможностью увидеть настоящее танго!
У молодежи Аргентины сегодня другие танцы. Ничего не поделаешь – эпоха! Вырастут – что-нибудь поймут. Ведь танго – для людей с прошлым, для людей, переживших горе и радость, для тех, кто сумел понять про жизнь главное. И для тех, кому необходимо вырваться из мира белых воротничков и душных галстуков.
Главное – Аргентина и сейчас танцует. До сих пор выходят по вечерам настоящие танцовщики танго – уличные тангеро. Одетые нарочито небрежно: у женщин драные черные чулки, у мужчин мятые пиджаки, они устремляются навстречу друг другу. Навстречу музыке. И начинается таинство. Начинается танго.